Андрей Капустин «Зеркало недели. Украина» №43, 25 ноября 2011, 19:30

Похоже, украинские власти никак не могут осознать серьезность угрозы бойкота Евро-2012, набирающей обороты не только в Европе, но и в мире, из-за жестокого обращения с бездомными животными в Украине. Более 500 000 подписей под призывом бойкотировать турнир из-за зооцида на государственном уровне уже поставили граждане не только Франции или Италии, но и Австралии, Аргентины и Таиланда. Свое возмущение происходящим выразили перед товарищеским матчем в Киеве как немецкая сборная по футболу, так и Национальный футбольный союз Германии. Депутаты Европарламента накануне саммита Украина—ЕС изучают подготовленную британскими зоозащитниками подборку материалов Ukraine is not ready! В планах зоозащитных организаций не только бойкот украинских посольств в европейских столицах, но и призыв к бойкоту спонсоров Евро-2012. Что уже вызывает волнение в штаб-квартире УЕФА, который теперь вынужден отдуваться за то, что просто не мог себе представить как серьезную проблему. Но остроты ситуации это не снимает. Скорее, наоборот. Поскольку в ход пошла уже и тяжелая артиллерия. Недавно Киев посетила представительница одного из самых влиятельных аристократических семейств — принцесса Майя фон Гогенцоллерн.

Майя фон Гогенцоллерн, фото автора

 — Я приехала как посол одной из самых крупных европейских зоозащитных организаций — ETN. Хотя сначала писала официальные письма по поводу дикого отношения к бездомным животным в вашей стране и украинскому президенту, и во все профильные министерства. Но не получила никакого ответа. Я обращалась и в УЕФА, и в ФИФА, но и оттуда — никакой реакции. Я не получила ответа на свое обращение и из Национального футбольного союза Германии, и от некоторых немецких команд и их спонсоров. После этого заговора молчания начала публиковать материалы о жуткой ситуации в Украине на своей странице в Facebook. Мировая реакция была очень быстрой, но украинская сторона по-прежнему молчала. Несмотря на то, что речь шла в том числе и о передвижных крематориях в Лисичанске, в которых сжигали живых животных. От фотографий и видео Европа пришла в ужас. Я ждала хоть какого-то ответа из Киева, но Киев молчал. А я не отступала. Раздала очень много материалов для газет и телевидения. И они сдвинули ситуацию с мертвой точки. Сначала отреагировал УЕФА, сообщив, что они выделили 8600 евро на стерилизацию бездомных животных. Но с учетом огромного количества бездомных собак в Украине, это, конечно же, гроши. Тем более что организация проведения Евро-2012 уже обошлась Украине более чем в 9 млрд. евро, а УЕФА заработает как минимум 115 млн. евро. 8600 евро — слишком маленький вклад в решение этой проблемы. А поскольку Киев продолжал молчать, я обратилась к Виталию Кличко, одному из самых известных в мире украинцев. Я написала ему письмо с просьбой поддержать меня в борьбе за спасение ни в чем не повинных животных. И он был первым человеком, который заявил, что ситуация с бездомными собаками неприемлема. За что я ему очень благодарна.

— Насколько вы информированы о происходящем в Украине?

 — Я знаю, что у вас в 2006 году принят закон о жестоком обращении с животными. Но он практически не работает. Во всяком случае, не работает так, как это происходит в европейских странах, где правительство выделяет мэрам городов деньги на стерилизацию собак — примерно 20—25 евро на одну собаку. Знаю, что в Киеве для для обустройства «собачьей» жизни выделяют около миллиона евро в год, тем не менее ситуация с каждым годом становится все хуже и хуже. Две недели назад, после выхода на немецком телевидении очередного материала о жестоком обращении с животными, в Берлине спонтанно пикетировали украинское посольство. Аналогичная акция прошла в Гамбурге, а также в Швейцарии — перед посольством Украины в Женеве. И по мере приближения Евро-2012 этот протест будет набирать обороты.

— Вы верите в то, что на ситуацию сможет повлиять аристократическая Европа?

 — Я не могу ответить за всех аристократов. Могу говорить только о себе, потому что знаю, что такое быть аристократом в душе. Но думаю, все остальные представители аристократических фамилий разделяют мою точку зрения: спорт — это хорошо, Евро-2012 — это хорошо, а убийства собак — это отвратительно. И для очень многих аристократов это не пустые слова. Они активно поддерживают зоозащитное движение. У меня, например, дома 12 собак, взятых из приюта. (У нас это, наверное, семейное. Один из моих предков, прусский король Фридрих Великий, завещал похоронить его во дворце Сан-Суси в Потс­даме рядом с его любимыми псами.) Нынешний принц-консорт Да­нии Хенрик является президентом клуба любителей такс, и его такса имеет чин адъютанта. Ко­роль Таиланда, с которым у меня очень хорошие отношения, тоже взял несколько собак с улицы. Теперь у них дипломатический ранг, чин лейтенанта, и люди им салютуют. Так что, я думаю, при таком отношении к животным в Украине аристократия вряд ли будет спокойно смотреть на происходящее у вас в стране.

— Какие, на ваш взгляд, могут быть последствия бойкота?

 — Я приехала в Киев не только для рассказа о бойкоте Евро-2012 в Украине, но и для того, чтобы предложить конкретные действия. Потому что крематории и бесконечные трупы собак многие газеты уже назвали Аушвицем Украины. Мы готовы предложить бесплатную помощь в стерилизации животных, что при правильном подходе может за два-три года сократить численность бездомных животных раз в 7—8. И я во время встреч с украинскими чиновниками постараюсь убедить их в необходимости запуска этой программы в Украине. А заодно и в том, что платить людям нужно не за убийство собаки, а за то, чтобы собак брали домой. Мы готовы приехать со своей командой докторов в Украину и провести стерилизацию достаточно оперативно, но знаем, что для запуска программы нужно получить разрешение на использование кетамина, применяемого для наркоза. Кстати, отвечая на ваш вопрос о моей информированности, я хотела бы добавить, что мне известно и о бедственном положении животных в Киевском зоопарке. И это тоже тема моего разговора с представителями киевской власти.

— Фонд принцессы Гогенцоллерн занимается проблемами детей. Среди многочисленных направлений помощи больным детям есть поразившая меня программа «Исполни последнее желание безнадежно больного ребенка»…Что это? Можно ли такую программу распространить на Украину, где очень мало духовности и очень много безнадежно больных детей?

 — Я бы с удовольствием организовала такую программу для Украины.

— А как это происходит в Германии?

 — В мой фонд обращается очень много и детей, и родителей. И я часто посещаю, например, Гамбургскую клинику для онкологически больных детей, Дюссельдорф, клинику Шарите в Берлине, где лежат дети с проб­лемами сердца. Очень много детей пишут мне, что мечтают увидеть настоящую принцессу, хотят пообщаться с ней. И я еду к таким детям, общаюсь, а потом со многими поддерживаю отношения. В этом году я возила группу больных детей в Испа­нию, где они проходили курс дельфинотерапии. Чаще с просьбами обращаются очень маленькие дети, которые хотят что-то нематериальное. Ведь для них принцесса — это сказка. И они очень хотят в эту сказку попасть. Хотят, чтобы к ним приехала настоящая принцесса. Когда я еду к ним, надеваю самое красивое, сказочное платье, на голове у меня тиара… Чтобы дети видели, что к ним приехала настоящая принцесса. И они просто в восторге. А потом пишут письма, спрашивают, сплю ли я в короне, хожу ли я в короне в душ? И я им отвечаю, что пока принимаю душ, придворные полируют мою корону до блеска. А когда я выхожу из душа, то снова ее надеваю. Для меня эти детские фантазии — святое, я не могу их разрушить. Хотя понимаю, родители, читающие мои ответы, могут подумать, что я сошла с ума.

К тому же я еще и дизайнер детской одежды, и мое отношение к детям, основанное в том числе и на таком общении, проявляется и в моих авторских работах.

Кстати, многие, не зная, что я очень активно занимаюсь проб­лемами больных детей, нередко спрашивают меня, почему я помогаю животным, а не помогаю людям. На самом деле я помогаю и тем и другим. Человека нельзя отделить от животного, а животного от человека — все заслуживают равного уважения. И у человека, и у животного есть право голоса.

— Раз маленькие жители Гер­мании так трепетно относятся к принцессе, насколько сможет получить поддержку идея превращения Германии в конституционную монархию? Тем более что эта идея уже обсуждалась в немецких верхах?

 — Германия — страна демократическая. Такой была и такой будет. Меня эта форма правления устраивает. Но мне кажется, что если бы Германия начала дви­гаться к конституционной мо­­нархии, то страна стала бы меняться. Причем к лучшему. Ведь в той же Испании, Таиланде или Великобритании королевские семьи народ объединяют. И Гер­ма­нию конституционная монархия, вне сомнения, тоже объединила бы. Потому что сегодня в Герма­нии многие смотрят на главу государства как-то узко. Мол, есть у нас президент, нет у нас президента, ну и что? Живет он сегодня или умрет завтра — это на на­шу жизнь не влияет. А недавно подсчитали, что британс­кая королева стоит английским налого­плательщикам меньше, чем президент Германии для немцев. Ко­ролева обходится каждому налогоплательщику в 42 цента, а президент Германии — в 96. Очень многие немцы по натуре скептики и говорят: «Мы не можем поз­волить себе содержать королеву или короля». Но на самом деле все уже скрупулезно подсчитано. Двор содержит штат, а это дополнительные рабочие места. При этом двор сам зараба­тывает. И немало. Например на сувенирах, как это происходит в той же Велико­британии. А ведь это существенно. Для людей боль­шая разница — купить кофейную чаш­ку с порт­ретом королевы или федерального президента, который по большому счету мало кому интересен.

— У вас не самые простые отношения с Ватиканом и лично с Папой Римским…

 — На самом деле больше недружелюбия Ватикан и Папа проявляют ко мне, нежели я к ним.

— Но конфликт в любом случае есть?

 —Большую часть времени я живу в Испании. У меня 12 собак и три кошки. И долгое время я не могла понять, почему в некоторых странах столь плохое отношение к животным. Пре­имущественно речь о странах Южной и Восточной Европы. Ответ кроется в том, что в этих странах превалирует либо католицизм, либо православие.

— А вы сами?

 — Я буддистка. Так вот, проанализировав немало материалов, я пришла к выводу, что проблема вот в чем. И католицизм, и православие отрицают наличие у животных души. Я не могу этого понять, потому что все мы — креатуры Господа. И душа есть у любого существа. Несложно понять, почему в Испании в субботу могут повесить охотничью собаку за то, что она была неуспешной на охоте, а в воскресенье всей семьей спокойно пойти в церковь и молить о спасении души. Нечего удивляться такому отношению. Ведь если считать, что у животного нет души, то это просто предмет. А раз это предмет, то его, с точки зрения церкви, нельзя любить. Посколь­ку церковь исповедует любовь только к ближнему, т.е. к человеку. А животное можно использовать исключительно для еды, производства обуви и одежды, а также для медицинских экспериментов. Поэтому я обратилась к Папе Римскому с просьбой произнести одну фразу — о том, что у животных есть душа. Чем он мог бы спасти миллионы животных в странах католического мира. А заодно изменил бы к лучшему мировоззрение миллионов верующих. Поскольку сказанное Папой, пусть и медленно, но меняло бы их. Но Папа пока на это не пошел. Я писала много писем и Папе, и его брату, и чиновникам Ватикана, но получала ответы, которые шокировали еще больше, чем действующие догмы. Они сводились к тому, что животным в католической церкви места нет. А я им ответила, что, скорее всего, загвоздка в том, что животные не платят церкви. После чего организовала пикетирование визита Папы в Берлин 19 сентября. Мы развернули большой плакат «Жизнь животных в католических странах» с жуткими фотографиями. Кстати, наши призывы сократить число экспериментов над животными получили только один голос против. Это был голос Ватикана. По нашей информации, не исключено, что Ватикан имеет отношение к некоторым фармацевтическим фирмам, этим объясняется нежелание прекратить эксперименты. Ведь тот же Иоанн Павел II тоже поддерживал эти эксперименты, заявляя, что животное на самом деле не испытывает никакой боли. А то, что мы видим, — это всего лишь реакция тела. Ведь души у животного нет. А без души боль невозможна…

— Вы родились в Дрездене во времена ГДР. Так совпало, что именно в это время пост директора Дрезденского дома дружбы ГДР—СССР занимал Владимир Путин, это было прикрытием его территориальной разведточки. Вас не водили в этот Дом дружить с СССР?

 — К счастью, нет. Я покинула ГДР в 11 лет. А до этого, после ареста родителей за нелояльность к властям, я некоторое время находилась в детском доме.

— То есть можно говорить, что к коммунизму у вас примерно такое же отношение, как и к католической церкви?

 — Я не сравнивала. Но еще лет 20 после того, как мне удалось перебраться в ФРГ, у нас в доме не было ни одного предмета красного цвета. А красные гвоздики, один из символов коммунистической Германии, я ненавижу по сей день…

Редакция ZN.UA благодарит президента Международной организации SOS Тамару Тарнавскую за содействие в организации интервью с принцессой Майей фон Гогенцоллерн, а также переводчика Альбину Носенко за помощь в общении с Ее высочеством.